Стихи Геи Коган

Греческий салат

К малиновой заре добавь густую просинь,
пузырчатый присол каймы береговой
и птичий кавардак, вплетённый в гривы сосен,
раскинувших шатры над самой головой.

Я северу верна, но вот сюжет весёлый!
как, Аттика, тебе придётся эта весть:
Эгейских чистых вод танцующий осколок
есть в имени моём - признание и честь.

У рыночных лотков (здесь Азия, Европа ль?)
так плотен пряный дух - хоть режь его, как сыр,
но строгий Парфенон и страж веков Акрополь,
над городом паря, вернут ориентир.

А позже, после дня, когда жара погаснет
и ляжет сонм теней к ногам кариатид,
горячую струю оливкового масла
закат прольёт в залив и берег окропит,

и в масло окунёт - так кулинар искусный
агатовых маслин бросает горсть в салат -
он ломтик темноты, поджаренный до хруста
дорожки под ногой, до стрёкота цикад.

В низине меж холмов ночной нектар остужен,
и колко холодок вздымается со дна,
а греческий салат нам подадут на ужин:
мозаика цветов и чаши белизна.

Туман

Плывём, как рыбы, разевая рты,
глотая взвесь из морока и мрака.
Туман окутал воды и мосты,
скользят авто без номерного знака.
На волосах лежит холодный пар,
на башмаках - осадок донной мути,
в коротком свете бесполезных фар
дрожит желе мелкодисперсной ртути.
Поникших листьев войлочный колтун
прошил пунктир трамвайного вагона,
и фонари - десятки мутных лун -
из темноты плывут незаземлённо.
Покачиваясь, словно в стельку пьян,
знакомый город отстранён и странен...
Туман в словах и в головах туман,
да и прогноз пугающе туманен.

Марии

Зимний ветер, а метёт вполсилы,
листьями оливы шелестя.
Расскажи, ты тяжко ли носила
первое заветное дитя.

У соседок толки да распросы,
вслед тебе презрение и смех;
муж косится: "Стал я рогоносец.
Признавайся, с кем случился грех?".

Ни словца не молвила ты против,
эту злую участь возлюбя.
Тужилась, комок горячей плоти
в муках исторгая из себя.

Лёжа на соломенной постели,
опершись на локоть, на боку
туго запелёнутое тельце
поднесла к набухшему соску.

С ним сроднившись общим кровотоком,
так, что крепче невозможна связь,
ты всегда жила сыновьим роком,
но и от себя не отреклась.

Сколько их поют ему осанну,
сонм учеников, а ты - одна.
Мутно-жёлты воды Иордана,
мелководье, а не видно дна.

Всё, что говорит он о терпенье,
кто понять сумеет, как не мать?
А тебе б обнять его колени,
грубую одежду постирать,

а тебе бы накормить сытнее,
а позднее - полный дом внучат,
но вокруг стремительно темнеет...
Слышишь? Слышишь? Плотники стучат.

Волосы закрыли тонкий профиль,
пот смешался с влагою из глаз...
Ты за ним дорогу до Голгофы
будешь проходить бессчётно раз.

Ты лежишь подстреленною птицей,
к влажно-смуглой коже липнет прядь,
и не знаешь, что потом случится,
да тебе о том не надо знать.

Но пока звезда сквозь щели в крыше
светит, и волхвы ещё в пути,
а младенец в яслях мирно дышит,
хоть немного, милая, поспи.

Приёмный покой

Приёмный покой, приёмный покой...
Преддверие рая? Преддверие ада?
До гладкой панели дотронься рукой...
А впрочем, не нужно. Довольно и взгляда
заметить ту грань, где кончается свет
дневной, а за ним - только белая краска.
И нет городских каждодневных примет,
как улицы гул и трамвайная тряска.
Ждём, как приговора, короткую весть:
кого - в заключенье, кого - на свободу.
В чистилище каждом два выхода есть,
два разных вердикта, два разных исхода.
Отпустят, простят - и минуту спустя,
прослушав советы, глотая вопросы,
помчишься наружу, где лепет дождя
и в щёку его поцелуй мокроносый.
Осудят - наверх, в галерею палат,
где лампы молочные, тихо и чисто
и где начинается странный театр:
в нём каждый стремится сыграть оптимиста.
Сидишь напряжённо. Отводишь глаза
от близких, у них замечая тревогу,
и вкось от окна пролегла полоса,
меж стульев и стен намечая дорогу.
Журнальное чтиво всегда под рукой
и взгляд машинально скользит за строкою,
но вязнет меж знаков... Приёмный покой,
где ни для кого не бывает покоя.

Персидская сирень

Стал укорачиваться день,
дождей пришёл черёд,
а здесь персидская сирень
до осени цветёт.
Пройдёшь вдоль улицы спеша
и остановишь взгляд:
как чужестранка хороша,
как украшает сад!
Каштан, магнолия, жасмин
давно сошли на нет,
есть рододендрона помин -
и этот жаркий цвет.
Стоит, средь наших непогод
листами шелестя,
как будто северных широт
внебрачное дитя.
Какой безумный садовод,
не пожалев труда,
за столько и земель,и вод
привёз её сюда?
В компанию надменных роз
без запаха почти
однажды семечко принёс,
клочком земли почтил.
Вдали от отчей стороны,
где сладок пряный дым,
апофеоз лиловизны -
как вызов остальным.
От немелеющей реки
уходят облака...
Цветёт не "за", а "вопреки"
и этим мне близка.

Brementina, Брементина, клуб песни бремен, klub pesni bremen, club pesni bremen, авторская песня бремен, барды бремен, bard bremen, russische kultur bremen, ksp, ксп, liedermacher bremen, kulturverein